Шрифт:
Интервал:
Закладка:
И вот он умер, я попыталась восторжествовать, однако у меня не получилось.
Вместо этого я почувствовала себя обманутой. Обманутой, потому что он выбрался из мусорной ямы, в которую превратил нашу жизнь, а меня оставил по колени в ней. А мне еще пришлось говорить правильные слова ради детей, соблюдать все ритуалы, положенные скорбящей герцогине, и следить за процедурой передачи титула Киму – я чуть с ума не сошла от всего этого.
И вот однажды старый друг, который собирался в Англию, присылает мне телеграмму. Я уже давно чувствовала к нему определенную симпатию, как и он ко мне – хотя в прошлые наши встречи из этого почти ничего не выходило, так, короткие интрижки для развлечения, не более того. Он писал, что собирается встретиться с корабельщиками. Ему нужна новая яхта. Ему нужна невероятная яхта, лучше всех, которые когда-либо ходили в море. Лучше, чем его последняя яхта «Альва», которая затонула.
Альва ахнула и перечитала предложение, не веря своим глазам.
Уильям.
Интрижки.
Не более того.
Дверь вагона открылась, и в вагон зашла ее дочь со словами:
– Я передумала.
Не взглянув на Альву, она уселась в кресло, полистала журналы, выбрала один и углубилась в чтение.
Лицо Альвы пылало. Она заморгала, чтобы сдержать слезы. Ей было тяжело поверить словам, которые она только что прочла, тому, что они значили. Какой-то ужасный обман. Страшное предательство.
Однако, помня о присутствии дочери, Альва продолжила читать:
В этот раз, как, наверное, и в прошлые, причиной всему было мое одиночество. Я знала о твоих чувствах к нему. Ты призналась, что в твоей жизни есть любовь, а может быть, и любовник, и я убедила себя, что ничего страшного не произойдет. В этот раз. Я думала, это продлится пару ночей. Может, неделю, а потом исчерпает само себя.
Но когда он вернулся спустя несколько месяцев, все продолжилось как-то само собой. Девочки души не чают в «дядюшке Вилли», который всегда с ними так обходителен.
Мы с ним были осторожны, но, как ты знаешь, сплетни – это валюта, которая высоко ценится в свете. Полковник Манн и его вездесущие шпионы обо всем разузнали и подготовили колонку в «Таун Топикс», собираясь устроить скандал. Полковник оказался достаточно «мил», чтобы предупредить Уильяма о надвигающейся катастрофе. «Пожертвование» в сумме двадцати пяти тысяч долларов помогло Манну пересмотреть свое решение, и, когда яхту наконец достроили, я покончила с этим романом навсегда. Я не хотела, чтобы это продолжалось так долго. Я не люблю его и никогда не любила. Когда все закончилось, мне стало легче.
Но он разозлился и ни капли не раскаивался, когда я пыталась сказать, как безнравственно наше поведение и какую вину я чувствую за то, что предала тебя. С чего бы ему расстраиваться? Он ведь мужчина – притом мужчина невероятно богатый.
Возможно, я поступила глупо, не приняв его предложение – или, вернее будет сказать, деньги, которые получила бы, став его постоянной любовницей.
Но нет. Нет. Я поступила не глупо. Это шепот моей жадности, и я могу ей отказать, как я отказалась от его предложения.
А я, настоящая я, хорошая я, которая так долго оставалась похороненной заживо, будет скорбеть, если лишится твоей любви, Альва, любви, которую я не могу даже надеяться заслужить, если не обнажу перед тобой свою душу. Пока я не получу от тебя ответ, я буду держаться в стороне. Но прошу тебя, не оставляй меня в неведении.
И не думай, что в будущем эта история продолжится. Уверяю тебя, я с ним покончила. Моя верность и моя любовь всегда с тобой, но пока я не предала тебя, я и не представляла, насколько тебя люблю.
Возможно, ты не сможешь простить меня и мое признание никому, кроме меня, пользы не принесет – даже в этом случае мне станет немного легче. Ну и пусть. А возможно, ты сможешь принять меня как настоящую подругу, которой я всегда старалась быть. Ты никогда не любила Уилла, но всегда любила меня.
И еще кое-что, раз уж я зашла так далеко. В тот день, о котором ты писала в своем письме – день после бала, когда я спросила, есть ли у тебя тайна, – в тот день я провела утро в постели Уилла. Той ночью я увидела, как ты говоришь на лестнице с Оливером Белмонтом – он был так очевидно в тебя влюблен! Я почувствовала зависть. Я завидовала тому, что тебя любят, что у тебя есть прекрасный новый дом, все эти деньги, тому, как ты царишь в обществе. И я разыскала мужчину, который давным-давно сделал мне предложение, и которого я отвергла потому, что у него не было титула – и позволила ему себя соблазнить.
Альва, все мужчины – либо гремучие змеи вроде моего мужа, либо самодовольные повесы, как Берти, Уилл и множество других моих знакомых.
Есть ли любовь на свете?
В оцепенении Альва сложила письмо, сунула его в конверт и спрятала в сумочку. Поезд выпустил облака пара, мимо проносились деревни, вдали виднелись покрытые снегом вершины Альп. Мужчины вернутся с минуты на минуту. До ужина оставалось не меньше двух часов, до Парижа еще дольше… Как ей выдержать это время, не устроив скандала и вообще не выдав себя?
– Я хочу сойти с поезда.
– Мама, ты что-то сказала? – спросила Консуэло.
Что это за жизнь! И теперь получается, что она вырастила дочь только для того, чтобы та тоже угодила в ловушку, которую мужчины готовят для женщин? Для хороших, добропорядочных женщин, женщин, на которых можно рассчитывать, которым можно доверять. Которых можно использовать в корыстных целях…
– Что? – переспросила Альва. – Нет, милая, просто мысли вслух.
Как долго она просидела, покачиваясь вместе с вагоном, неспособная думать ни о чем, кроме того, что прочла в письме? Это двойное предательство пронзило ее сердце, как нож. Ей казалось, что она истекает кровью и вот-вот свалится на пол бездыханная, но свободная от ужаса и стыда.
Преданный ей Уильям. Он называл ее «мой ангел».
«Расставание изменило Уильяма. Он стал таким внимательным». Какой же дурой она была! Совершенно ничего не замечала! А подруга то отталкивала ее, то приближалась к ней, когда заблагорассудится. И при этом уверяла, что любит ее! Видно, именно эта так называемая любовь вынудила ее признаться в своем аморальном поведении. И заставила ее отказаться от того, чтобы стать содержанкой Уильяма. Интересно, герцогиня всех своих друзей любит так же сильно или Альве была оказана особая честь?
Звук открывающейся двери вывел ее из оцепенения. Уильям с друзьями появились в салоне. От них пахло сигарами. «Только посмотрите на него, – думала Альва. – Такой самодовольный, такой уверенный в своих привилегиях, в том, что мир принадлежит ему». У кого лучшие лошади, лучшие яхты, самые красивые дети и самая прекрасная жена? Чьи дед и отец числились среди богатейших людей в мире? Чье семейство застроило своими домами самые престижные авеню Манхэттена и Ньюпорта? Кто в сорок три остается таким же привлекательным и элегантным, каким был в двадцать три? Его волосы ничуть не поредели. Перед ним разворачивался богатейший выбор лошадей, вин, женщин, друзей и занятий – он был хозяином собственной жизни. Если ему хотелось пропадать месяцами вдали от дома, он так и делал. Если ему хотелось изменять жене с ее лучшей подругой, он так и делал. За все это он мог заплатить деньгами, а денег у него больше, чем он мог потратить.
